Электронная коллекция
военных писем

7 января 1905 г. Мадагаскар. Вчера получил телеграммы, посланныя из Петербурга 1 января. Телеграмма …………… кончается такъ: «жена, дочка и внучек здоровы» видишь какое чудное сердце у нашей …………. Не веселые мы отжили праздники, а у вас там еще тяжелее жилось. Эскадра просрочила уж восемь дней отплытием Мадагаскара: сначала напутали нам из Петербурга, потом оказались задержанными в пути, также поручениями из Петербурга, вспомогательные крейсера: «Уралъ» и «Терекъ». Вовремя пришел только один из трех «Кубань». Теперь опоздавшие догружаются и надо надеяться мы уйдем сейчас по окончании погрузки. Но уйдем в печальном виде. Фелькерзамовские броненосцы «Наваринъ» и «Сисой» разболтались в машинах, и совсем износились котлами. Миноносцы обратились в полный хлам; если б не зазорно было изводить русскую публику сюрпризами, следовало бы все семь миноносцев бросить здесь разоруженными до конца войны. Только затем, чтоб отсрочить этот позор я поведу их через Индийский океан на буксире, будут они следовательно большим тормозом для эскадры, без всякой надежды на исправление в пути, и значит в конце концов придется там их отправит в Сайгон, разоружиться рядом с Дианой. Я не хочу ждать здесь Добротворского и корабли, с ним идущие. Все эти калеки, которые, присоединившись к эскадре, не усилят ее, а скорее ослаблять, потому что им придется уделять снабжение, в котором и теперешний состав эскадры начинает чувствовать недостаток. Я говорю с тобой все о том, что здесь наболело. Когда получишь это письмо, мои жалобы будут запоздавшими. Ты будешь уже знать вести, которые предусмотреть не трудно. Все ведь к одной своей развязке роковым путем направляется. Чувствую, как вы там будете волноваться, и могу утешить только одним напоминанием: всему приходит конец. Письмо твое от 16 ноября получил накануне Нового Года, с одним из наших вспомогательных крейсеров, а письмо твое и Лелино от 11 ноября, которые вы послали с Гинцбургом, получены здесь с обыкновенно французскою почтой 4 января в один день с твоею телеграммой, которая таким образом была в пути восемь дней, и доставлена тоже на рейсовом пароходе из Диего Суарец. Гинцбург, как видишь надул вас. С мясом его вышла большая неприятность. Пароход рефрижиратор «Эсперансъ» им купленный на имя какого то француза плавает под французским флагом и укомплектован отъявленными негодяями. Нанятые на год, и имея по контракту обезпеченное жалование в течение этого года, они совсем не хотят плавать и устраивать сюрпризы, вроде поломки частей машин – и все выходит нечаянно по недосмотру и причисляется к неизбежным на море, случайностям. На днях они поломали машину рефрижиратора, охлаждение камер остановилось, мясо тотчас оттаяло, сгнило и 30 000 пудов пришлось выбросить за борт. Все офицеркия кают-компании и моя в том числе, понадеялись на «Эсперанс» который брал безбожныя цены за гадость и теперь остались без запасов. Все частные рестораторы сбежали из Диего Суарец (т.е. Носи Бе), чувствую, что как только мы тронемся от берега придется сесть на солонинку, но что и той хватит не на долго. Кронштадт торопился и так насолил, что половина сгнила. Это я пишу тебе однако не для всеобщаго сведения. Когда я собирался в путь, то добрый Федор Карлович, слушая доклад своего Главнаго Управления Кораблестроения и Снабжения, поражался, куда это я набираю уйму всяких запасов. Шесть недель задержали заготовки и заказы, все поражались, охали, и урезывали цифры, полученные по простым арифметическим правилам, а не по тем «положениям» которыя составлены для неплавающаго флота. Кое-что им удалось урезать, но не много и вот мы прошли пол-пути и почти досуха издержались, расходуя все строго по положениям о неплавающем флоте. Когда ты получишь это письмо, тебе будет уже известно, как мы вышли из этого положения. Только потому я и пишу тебе про сегодняшние свои тревоги. Тебя они волновать не должны, как давно прошедшие. Целую крепко тебя, дочку, внука и шлю привет всем присным. Твой всем сердцем З. Р.