Электронная коллекция
военных писем

Дорогая Маневрочка!

Я получила Вашу открытку и телеграмму совсем недавно. Меня все это время не было в Ленинграде — нас посылали на уборку урожая освобожденных районов Финляндии, и только несколько дней назад я вернулась. Я была уверена, что Раюше вызов послан, и так печально и тяжело узнать, что все по-старому, и что вы все опять зимуете там. Хорошо понимаю, в каком вы настроении и не надо говорить о том, как я вам сочувствую. Теперь, раз вызов не получен, значит, до 45 года его не будет — сейчас все вызовы прекращены. Манцочка тоже куда-то исчезла и не подает признаков жизни. Как ее дела, когда она приедет — ничего не знаю. За время моего отсутствия пришло письмо от Зебры. Она в окрестностях Воронежа, в Воронежском технологическом Институте. О приезде сюда только мечтает и собирается ликвидировать все свое имущество здесь (рояль, мебель и др.) Я не думаю, чтобы ваши вещи пропали. Ведь они стоят в вашей комнате, а теперь за этим строго следят. Вы, как эвакуированные, сохраняете право на свою площадь, и если вам управхоз не возвратит вашу большую комнату, то суд заставит его сделать это. Я знаю массу примеров этому из нашей теперешней жизни.

Здесь жизнь, с удалением линии приходит понемногу в себя. На главных магистралях (Невский, Садовая, Большой проспект и ваш, и наш) горит свет; но такое впечатление, что он еще плохо продрал глаза — такой неяркий, желтый свет.

Яна пишет редко. Последняя новость, что она в Саратове, в командировке, а Леша приехал с Дальнего Востока в Москву и живет сейчас на Чистом, ждет ее. Я очень за них обоих, т.к. он как будто бы устроился в Москву постоянно. Янин перевод сюда пока что даже не обсуждается. Она обходит его молчанием а я уже устала звать. Пока что комнату не отбирают, а там — что будет.

Настроение у меня невеселое, хотя особенных поводов к печали и нет.

Неделю тому назад (30 сентября) было два года со дня смерти мамы. Я уже могу спокойно, без слез говорить и думать об этом, но какая-то тупая, спокойная боль не выходит из сердца. И чувствую себя много старше, чем полагается в моем возрасте. Страшно нелепо все получается в жизни, и это-то и больнее всего.

Я продолжаю заниматься французским и как-нибудь соберусь с силами, напишу вам немножко по-французски. Только прошу — не считайте ошибок.

Крепко, крепко целую вас, Раюшу и Джанку.

Ваша Арыся.